Акула в философии и метафизике

Есть еще одна, совсем уж "тихая гавань", куда акула ухитрилась-таки попасть – это литература философского и метафизического плана.

Бесшумно и незаметно проплыла акула мимо внушительных трудов Аристотеля и Сократа, Канта и Гегеля, но заглянула в тексты современных философских конструкций.

По правде сказать, акула и в своих собственных биологических и зоологических книгах появилась много позднее своих "коллег" - наземных хищников.

Поскольку вся постнеоклассическая философия целиком погрузилась в литературу и язык, а объектом своих изысканий называет текст в любом виде, то и обнаружить философские концепции можно без труда в художественных произведениях.

Раньше подобное характеризовалось как жанр социальной утопии, позже социально-политической фантастики, но ныне – это постмодернистский поиск в исторической суматохе новых идей на основе старых "ошибок".

Вербер Бернар и его акулы

Есть такой автор – Вербер Бернар, взлетевший на литературный Олимп с кучей книг (одни названия чего стоят(!) – "Танотанавты", "Мы - боги", "Энциклопедия относительного и абсолютного знания"), где ни жанр, ни тематика строго не определяются. С одной стороны – это фантастика и мифология, с другой – история и мистика.

Бернар не принадлежит ни к одной философской школе, но его общее писательское кредо, по собственным же словам, - это передача знаний, провозглашение свободы человека.

Акулы появляются в его книге – "Тайна богов", это последний роман его "Саги о Богах". Тема понятна – история человечества. Герой был смертным, был ангелом, был богом-учеником.

Сюжеты из всемирной истории воспроизводились с участием людей-орлов, людей-медведей, людей-акул, людей-дельфинов, которые соответственно историческим событиям узнавались как - американцы, русские, немцы и евреи.

У каждого из этих народов был свой бог, и вся затея сводилась к соревнованию между ними. Когда народ погибал, бог выбывал из игры. В построение справедливой или даже идеальной картины мира скидывались все знания и веры, идеалы и утопии – Любовь, Нейтралитет, Разрушение.

Последнее, как можно догадаться, олицетворяли именно люди-акулы.

Фигура Чистильщика, предводителя акул, начавшего творить зло сначала в своей стране и после приступившего к мировой чистке – совсем не метафорична.

Она узнаваема, хотя художественный портрет, как и самого чистильщика, так всего народа-акул, довольно неконкретен. (Кстати, второй такой диктатор успешно существует в стране людей-медведей).

Произвол автора вообще начинается с противоестественной коллизии – в стране людей- акул полновесно господствуют люди-дельфины(!), а на улицах можно встретить нищую акулу, просящую подаяние.

Образ акулы в философском направлении

Стало быть, сам образ акулы смоделирован из нереальных деталей и свойств, требуемых автору лишь для собственного замысла. И потом - связь русского с медведем еще проследить можно (фольклорную, географическую и прочую), но немца с акулой – только в насильственной фантазии.

Вероятнее всего, акула понадобилась Бернару строго для обозначения "идеальной машины убийств", поскольку именно фашистская армия являла на тот момент самую четкую, слаженную и жестокую "машину смерти", поглощающую Европу почти без сопротивления.

Таким образом, происходит обратная метафора: мы, зная теперь многое о фашизме, наделяем этим акулу, а не через образ акулы раскрываем фашизм (как предполагает классическая метафора).

Можно было бы сказать, что здесь акулы – снова символ хищничества и зла, но символ не может быть обезличен или его значение разделено между двумя знаками (акулы и медведи).

Стало быть, здесь акулы используются как модель, причем не только для прямого противопоставления жертва/убийца.

Ведь и для других действующих в этой исторической кутерьме народов Бернар выбирает отнюдь не травоядных "идолов": орлы, медведи – тоже хищники. Может только не с таким однозначным агрессивным имиджем.

И что из всего этого следует? По словам героя книги, историю сколько не переигрывай, финал будет тот же.

Концепт агрессии, насилия, зла, или больше – войны, олицетворяемый акулами, неизбывен в самих людях, (причем, как мы знаем, это нельзя однозначно отнести к конкретному народу).

Правда, слишком произвольная трактовка истории у этого автора вызывала массу неодобрения, недоумения. И как всегда, здесь тоже – акуле досталась роль монстра, на этот раз исторического.